границы. Диктатор крутил в пальцах карандаш, Йохан насвистывал какую-то мелодию, Дэвид тихо обсуждал с Нисаном какие-то медицинские вопросы.

– Всем внимание! – подал сигнал дежурный офицер. – Приготовиться к переговорам.

На той стороне ограждения один из прибывших взял в руки трубку и приложил её к уху. Нисан приготовился переводить диалог на арамейский.

– Я вас слушаю, – ответила Маргит.

– Девушка, мы хотели бы поговорить с вашим руководством, – начал разговор военный.

– Моё руководство внимательно следит за нашим с вами разговором, но не может принимать в нём активное участие, так как пользуется услугами переводчика. Если у вас есть какие-то вопросы, я постараюсь ответить на них, в том числе и с помощью моих командиров.

– В первую очередь мы хотели бы понять, что произошло и куда мы попали.

– Вы внимательно рассмотрели здешнюю растительность, небо над головой, проверили, что здесь нет доступных вам мобильных сетей и радиостанций? Я знаю, что в литературе используется такой термин «попаданцы». Так вот, вы теперь именно попаданцы в другой мир. Как и я тоже. Здесь живётся достаточно неплохо, спокойно и сытно, хотя не слишком богато и довольно провинциально. А для молодых здоровых мужчин здесь найдутся и работа по душе, и женщины, и место в жизни.

– А женщины в этих краях обычные или какие-нибудь трёхногие? – пошутил собеседник.

– Никакой экзотики, даже не надейтесь.

– Как бы нам кого-то из вас увидеть? – поинтересовался военный несколько игривым тоном. – Мы же должны понимать, кому мы сдаёмся. Если, конечно, решим капитулировать.

– К сожалению, пока вы вооружены, наше с вами близкое знакомство полностью исключено. Поэтому вы оставите оружие возле машин и поодиночке проследуете тем путём, который мы вам укажем. Если кто-то попытается пронести хотя бы нож или другой металлический предмет, будет убит электрическим разрядом. Мы уже приготовили для вас палаточный лагерь со всеми санитарными удобствами. Вам будет поставляться еда и питьевая вода. Вы проведёте некоторое время в вынужденном карантине, а потом с каждым из вас отдельно будут работать наши специалисты, которые распределят вас по разным населённым пунктам и помогут с жильём и работой.

– Меня зовут Борисом, а вас как звать, милая девушка? – спросил прибывший. Маргит назвала себя.

– Вы меня не убедили, – произнёс он нарочито разочарованным тоном. – Так можете и передать своему начальству.

– Проголодаетесь – звоните, – Маргит отключила связь.

На этот раз Маргит переводила, а Нисан вёл переговоры.

– Что, отравились всё-таки рыбкой? – поинтересовался он вместо приветствия. – И не говори, что вас не предупреждали.

Собеседник на той стороне электрической границы грязно выругался.

– Где мы находимся?

– Без понятия. Мы здесь все такие: кто раньше, кто позже, а кто уже тут родился. Так что не геройствуйте, а организованно, строем, по порядку рассчитайтесь и сдавайтесь. Вас ждут горячая еда, тёплые палатки и чистые туалеты.

– Мы хотели бы приобрести продовольствие и лекарства для пострадавших, – сказал Борис. – В обмен на часть имеющегося в нашем распоряжении вооружения.

– В каком грузовике у них находятся боеприпасы, как ты думаешь? – обратилась Маргит к Йохану. Советник молча указал на один из автомобилей. – Дэвид, твоё мнение?

Тот подумал несколько секунд и согласился с предположением коллеги.

– Никакой торговли не будет, – заявил Нисан. – Еду и медицинскую помощь вы получите в лагере, безо всякой оплаты. А вашу артиллерию мы можем хоть сейчас поднять на воздух, да только твоих парней жалко.

– Это не переговоры получаются, а ультиматум, – возмутился военный.

– А у тебя есть варианты? Да у вас не сегодня, так завтра начнётся перестрелка между своими же. Это вы нас не видите, а мы, как в цирке, со всех сторон за вами наблюдаем. Так что, повторяю, мы вам предлагаем дистанционное разоружение. Вы оставляете всё своё оружие возле грузовика с боеприпасами и выходите по подготовленному коридору в лагерь. До него всего два километра, тяжело больных и раненых у вас нет, дойдёте за полчаса.

– Хорошо, допустим, что мы сдадимся, – предположил Борис. – Вы гарантируете нам соблюдение конвенции об обращении с военнопленными?

– Мы о таком даже не слышали, – рассмеялся Нисан. – Мы никого не берём в плен. И на всякий случай напоминаю, что тот, кто попытается пронести оружие, будет уничтожен. По сути – совершит самоубийство.

Алон отозвал их двоих в сторону.

– Честно говоря, я вами обоими разочарован, – заявил он. – Вы переносите на этих людей свой предыдущий негативный опыт, давите на них и принуждаете к нежелательным для них действиям, не давая им никаких гарантий того, что они останутся живы и с ними будут достойно обращаться.

– Шеф Алон, я обороняла свой родной город против этой самой армии, – ответила Маргит. – Я прекрасно знаю такую публику. Это люди, которые воюют за деньги. Они не брезгуют мародёрством, убийством мирных жителей, изнасилованиями, казнями. Слово «ненависть» даже близко не описывает то, что я чувствую по отношению к ним. Я не говорила об этом никому, ни Дарию, ни Роувему. Ты первый слышишь от меня это признание. Я не хочу, чтобы здесь кто-то погиб от их рук.

– Прекрати истерику, – поморщился Алон. – Никто не умрёт. Мы всё держим под контролем, они не могут покинуть охраняемую зону и территорию лагеря, когда в конце концов согласятся перейти в него. А вас с Нисаном я попрошу, и как подчинённых, и как моих друзей, больше не принимать активного участия в работе с этой группой прибывших. Пусть лучше с ними общается Дэвид, хотя он тоже не слишком позитивно к ним расположен.

– Тебе не кажется странным, что уже трое близких тебе людей не рады появлению этой компашки? – поинтересовался Нисан.

– Давай смотреть на вещи без предвзятости, – возразил Алон. – Ты был ребёнком, когда попал сюда, у тебя остались давно стёртые воспоминания, а Маргит просто желает отомстить бывшим противникам. Поэтому повторяю: впредь, до моего особого распоряжения, вы не вмешиваетесь в переговоры с прибывшими. И не забываете, что шеф у вас я, а не Ро. А если не согласны, то проваливайте на гражданскую службу. И Йохана с собой забирайте.

– Хорошо, мы будем выполнять твои приказы, – согласился Нисан.

– Я в ближайшее же время поговорю с Роувемом о переходе в гражданскую администрацию, – демонстративно заявила Маргит.

– Мы готовы к капитуляции на компромиссных условиях, – голос Бориса в трубке звучал устало.

– Мы предложили вам единственные приемлемые для нас условия, – на этот раз вести переговоры было поручено Дэвиду.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился командир прибывших. – В таком случае мы вынуждены согласиться. Надеюсь, вы со своей стороны сдержите свои обещания.

– Не нравится мне это, – шепнула Маргит Нисану на родном языке.

– Проголодались, – так же тихо ответил тот.

Алон торжествовал. Не прошло и двух часов со времени последнего телефонного разговора, как прибывшие безо всякого сопротивления и провокаций с их стороны были размещены в палаточном лагере и накормлены ужином. Все переговоры велись через Дэвида, Нисан сидел у себя в медицинском блоке, Маргит помогала Шимону возиться с техникой. Роувем выслушал по мобильной связи доклад Алона, горячо его поблагодарил и велел соблюдать строгие карантинные правила и ни в коем случае до его особого распоряжения не собирать оставленное на месте инцидента оружие. К последнему распоряжению диктатора шеф службы безопасности отнёсся скептически, но, обрадованный лёгкой победой над противником, перечить не стал.

Несколько дней жизнь в лагере текла размеренно и скучно. Дважды в день в лагерь поставлялось продовольствие. Пару раз Борис обращался с просьбами о каких-то предметах быта, но ему отказали. На четвёртый день пребывания сразу после завтрака некоторые пленные стали жаловаться на плохое самочувствие – тошноту, диарею, боли в животе.

Сначала об их необычном поведении доложил один из наблюдавших за жизнью в лагере пограничник, затем о подозрениях на отравление у своих подчинённых пожаловался по установленному в лагере устройству связи командир задержанных, сам сгибаясь от боли пополам.

Роувем с Йоханом прилетели быстрее ветра, бросив все дела в Новом Иерусалиме. Руководство пограничников во главе с диктатором экстренно собралось у экрана, чтобы оценить обстановку. Часть заболевших валялась на своих матрасах, часть толпилась у отхожих мест, некоторые, особо нетерпеливые, справляли нужду прямо у оборудованных для этого кабинок,